Миди с ФБ-2013.

[Аргонский Пёс]

Название: Утро после конца света
Автор:  Аргонский Пёс
Бета:  Ishytori
Фэндом: Fairy Tail.
Размер: миди.
Пейринги: Уртия/Эрза, Эрза/Джеллал
Категория: гет, префемслэш.
Жанр: AU относительно событий канона, ангст, Hurt/comfort.
Рейтинг: PG-13.
Краткое содержание: Война с драконами длилась всего одну ночь и не забудется еще тысячу лет. Новый мир вырос на развалинах старого и телах побежденных. Только не все понимают, как в нем теперь жить.
Примечание/Предупреждения: смерть персонажа.
Комментарий автора: 1) автор задумал эту работу еще в те счастливые времена, когда все думали, что на Фиоре обрушатся целые орды драконов, а не только семеро, и ничего не захотел менять. Разумеется, такой ораве не хватило бы имеющихся драгонслееров - им и целого мира мало. Соответственно, сражение приобрело больший масштаб, и в нем принимали участие все маги, которые на тот момент находились в Крокасе. В авторском фаноне, расставаться с которым еще жальче, они тоже могут убивать драконов.
2) Изначально писалось как подарок для  Hitamei, но я, как истинный слоупок, все даты протормозила.

Ворвавшийся в мансарду прохладный вечерний ветер сдувает с подоконника осевшую на нем пыль и взъерошивает и без того растрепанные волосы. Эрза откидывает со лба лезущую в глаза челку и прислоняется плечом к оконной раме. Мутное стекло чердачного оконца приоткрывает крошечный кусочек двора с разбегающимися по нему белыми кляксами расцветающих гортензий. Солнце опускается за горизонт — по желтому песку подъездной дорожки ползут длинные тени, и узкая полоска неба ласкает глаз всеми переливами багрянца. Эрза плавно проводит пальцами по стеклу и жадно вдыхает уличный воздух, проникающий сквозь приоткрытую форточку. Август обреченно доживает свои последние дни, но в вечерней прохладе ей все равно мерещится дурманящий аромат давно отцветшей черемухи.
На двери нет замка. Она распахивается почти бесшумно, несмотря на ржавчину, поселившуюся на дверных петлях, но шагнувший в комнату гость не остается незамеченным. Его выдают расшатанные половицы, жалобно заскрипевшие под тяжелыми шагами. Эрза неторопливо оборачивается, растягивая губы в улыбке, и кивает в знак приветствия. В новом мире у нее много врагов и почти не осталось друзей, и единственного близкого ей человека она может узнать даже с завязанными глазами.
Уртия улыбается ей в ответ, понимающе и немного виновато, и набрасывает тяжелый плащ на спинку стоящей у стены кровати. Другой мебели в комнате нет. Эрза против воли опускает взгляд на ее колено: концы пересекающих его неровных шрамов прячутся под толстой ледяной коркой. Лед, прозрачный, словно стекло, царапает доски пола, оставляя на них длинные борозды.
Уртия выглядит изможденной и бледной. Она тяжело дышит и с трудом опускается на продавленный матрас, бережно придерживая выточенную изо льда ногу руками. Эрза бросается к ней, намереваясь помочь, но ее останавливает небрежный жест. Еще одно почти невесомое касание — и лед покрывается сетью мелких трещин, чтобы затем исчезнуть без следа, превратившись в клубы белого пара. Уртия разводит руками. Порой Эрза втайне думает, что та могла бы обойтись и без сопутствующих эффектов, развеяв колдовство легким щелчком пальцев или вовсе ленивым движением мысли, но каким-то образом догадалась, как сильно Эрзе нравится ее магия. Она не спрашивает. Незачем.
Уртия откидывается на подушки, уложив голову на сцепленные на затылке руки, и по привычке пытается закинуть ногу на ногу. Пустота на месте правой оказывается безразлична ко всем ее манипуляциям — в хрупкой тишине комнаты тает короткий смешок. Уртия снисходительно вздыхает и едва заметно кивает Эрзе, словно предлагая ей тоже посмеяться над своей забывчивостью.
Смеяться не хочется. Эрза молча отворачивается к окну. В прохладном вечернем воздухе витает аромат давно отцветшей черемухи. Узкая полоса заката вспарывает плотный доспех собравшихся у горизонта облаков и зависает над разноцветными крышами городских зданий.

***

Багровая полоса заката обнаженным лезвием висела над доверчиво распростершейся землей. Лежащий в низине город отражал солнечные лучи полированным шифером покатых крыш. С вершины небольшого утеса он казался похожим на россыпь разноцветных самоцветов. Королевский дворец блестел квадратом матово-черного оникса, окруженного жемчужными каплями никогда не гаснущих фонарей и расплавленным золотом выставленных на дворцовую площадь врат. С ним соперничали кораллы высоких стрельчатых арок, прозрачные топазы работающих фонтанов, дымчатые опалы мостов и яхонтовая зелень опустевшего после окончания игр стадиона.
— Красиво, — мечтательно протянула Эрза, закрываясь ладонью от бьющего в глаза солнца. Она отчаянно пыталась придать лицу серьезный вид, прогнав с него глупую и по-детски радостную улыбку, но у нее никак не получалось: та снова появлялась на губах, сколько бы она ни повторяла про себя, что Джеллал пригласил ее исключительно ради дела, а вовсе не потому, что хотел увидеть. Это было похоже на правду, но не мешало ей чувствовать себя счастливой.
— Красиво. — Джеллал согласно кивнул, вымученно улыбнувшись и устало потерев переносицу кончиками перепачканных чернилами пальцев. Столица раскинулась у него за спиной — он так ни разу не обернулся, чтобы взглянуть на нее. Неутомимый июньский ветер принес с запада аромат цветущей черемухи, прихватив заодно и сотни крошечных белых лепестков — они кружились в воздухе, цепляясь за одежду и вплетаясь в волосы. На фоне усыпавшего плечи белого крошева залегшие под глазами Джеллала глубокие тени казались еще отчетливей.
«Не спал несколько дней», — мелькнувшая на секунду мысль настойчиво отдавала жалостью, и Эрза пристыжено вздохнула, опустив глаза и рассматривая стебли лугового клевера, примятые ее шагами. Вчерашний вечер она провела совершенно бесцельно, позволив лихорадочному оживлению праздника вытеснить из памяти данные однажды обещания. И даже ни разу не вспомнила, что приехала в Крокас не только ради победы в Магических играх.
— Мы не заметили ничего подозрительного, — произнесла она виновато и отрицательно покачала головой, вспомнив, что слышала вчера о потасовке, устроенной в городе рыцарями рун, и гадая, не являлась ли она одной из причин его усталости.
— Это неважно. Нам удалось обнаружить источник магии Зерефа, — сухо обронил Джеллал, наклонившись, чтобы поднять лежащий под ногами треугольный камешек размером с ноготь мизинца и внимательно рассмотреть его со всех сторон. Хорошее настроение окончательно его покинуло — или он просто перестал притворяться, — и, наблюдая, как он старательно подбрасывает на ладони пыльный кусок щебня, Эрза внезапно подумала, что он по какой-либо причине избегает смотреть ей в глаза.
— И мы многое узнали от него… от нее, — Джеллал осекся и едва заметно поморщился. Пролегшая между бровей складка придала его лицу суровое и решительное выражение. Даже изображенный на щеке знак, казалось, изогнулся, демонстрируя одни резкие переходы и острые углы — прежде это было свойственно только Зигрейну, и Эрза тихонько вздохнула, укорив не ко времени разыгравшееся воображение. Острый камешек полетел в сторону, сталкиваясь с притаившимися в высокой траве более крупными валунами. Стук камня о камень напомнил барабанную дробь. — Не знаю, правда все это или нет. Но скоро выясню. Если она не солгала, на закате нас ждет большое сражение с драконами.
Бойкая темно-серая птичка бодро порхала в ветвях растущих неподалеку черемуховых деревьев, не обращая внимания на невежд, не удосужившихся прихватить с собой хотя бы горсть хлебных крошек. Ей не было дела до грядущих сражений и прочих глупых людских дел. Эрза усмехнулась и посочувствовала бедняге: в ближайшие дни им всем точно будет не до крошек.
— Я передам остальным. — Любопытство, требующее подробностей с болезненной жадностью скряги, увидевшего сундук с золотом, отступило в тень и затихло, обещая вернуться и потребовать объяснений, когда все закончится. До заката оставалось всего несколько часов — времени не хватало ни на что, только наспех организовать оборону, выставить круговые посты и послать сообщение в консульство. Эрза попрощалась с Джеллалом мимолетным кивком головы и развернулась, чтобы уйти, но он резко подался вперед и схватил ее за руку.
— Подожди. — Ветер со свистом пронесся мимо, заглянув за отворот рубашки и взъерошив волосы на затылке — голос Джеллала прозвучал до смешного сдавленно и тихо. Драгоценные секунды утекали сквозь пальцы, осторожно держащие ее запястье — почудившиеся ей умоляющие нотки не позволили сдвинуться с места.
Джеллал некоторое время молчал, с усилием подбирая слова и глядя на нее взглядом человека, который знает, что сейчас потеряет нечто настолько важное, что без этого почти невозможно жить, и знает, что поступить так просто обязан. Эрза молчала тоже, облизывая пересохшие губы и затравленно глядя, как нервно дрожат пальцы протянутой ему руки. Охвативший ее азарт предстоящего боя растворился в паническом стуке сердца, пробивающего себе дорогу через грудную клетку. Взявшийся непонятно откуда липкий страх впился железными зубами в сердечную мышцу и не отпускал. Мысль о том, что так же он смотрел, стоя в окружении рыцарей рун и собираясь исчезнуть из ее жизни на бесконечно долгие семь лет, она старательно отгоняла прочь, но та с завидным упорством возвращалась и маячила неподалеку, мешая рассуждать здраво.
— Прости меня. — Джеллал осторожно улыбнулся и отпустил ее запястье, чтобы вытащить у нее из волос несколько запутавшихся в них лепестков. Он жадно вглядывался ей в глаза, словно надеясь прочесть в них слова приговора и одновременно с этим бережно сохранить в памяти мельчайшие детали ее образа до того, как он сорвется с губ и превратит разделяющее их расстояние в непреодолимую пропасть.
Пугающее наваждение исчезло, Эрза расслабленно выдохнула и облегченно разжала стиснутые судорогой пальцы — она только теперь заметила, что так сильно сжала кулак, что на внутренней стороне ладони остались наливающиеся красным глубокие отметины от ногтей. Ей так много хотелось ему сказать: что он не виноват, а она давным-давно простила и счастлива от того, что с ним все в порядке; и что ему не нужно пытаться держаться от нее подальше, выдумывая для этого совершенно дурацкие поводы. Ей так много хотелось ему сказать, что она попросту не находила подходящих слов: слова толпились на кончике языка, бессильные выразить охватившую ее бурю эмоций, и казались жалкими и неискренними. Поэтому она просто молча кивнула и ласково погладила его по щеке, едва касаясь кончиками пальцев пересекающих ее багровых линий.
Джеллал судорожно вздохнул и, наклонившись вперед, с силой прижал ее к себе. Его горячее дыхание обожгло висок, горло перехватило — Эрза обняла его в ответ, схватившись за нагретую солнцем ткань рубашки у него на спине, и с удивлением заметила, что его сердце билось так же яростно и сильно, как и ее собственное.
— Прости, — еще раз прозвучало над ухом. Отчаяние незаметно прокралось в его хриплый голос и свернулось змеей, изгнав оттуда все прочие эмоции. Рука Джеллала покинула ее плечо и скользнула вниз, прочертив большим пальцем линию вдоль позвоночника. Вместо ласкового тепла человеческого тела за ее движением бежал пугающий холод беспамятства.
Эрза удивленно вскрикнула и погрузилась в него с головой.



Эрза зевнула и перевернулась на спину, вытянувшись на постели и пытаясь расправить сведенные судорогой плечи. Рука, занемевшая от долгого лежания в неудобной позе, свесилась через край оказавшейся неожиданно низкой кровати и вместо мягкого ворса любимого ковра зачерпнула холодный песок, тут же забившийся под ногти. Эрза резко села, отбросив в сторону тонкое и почти не греющее одеяло, и медленно огляделась по сторонам, силясь понять, где находится. Предоставившее ей приют помещение оказалось залом небольшой пещеры с высоким покрытым трещинами сводом. Почти пустым: в нем не было ничего, кроме скромной лежанки, сколоченной вручную из грубо обструганных досок и угрожающей занозами любому, кто рискнет на нее опуститься, и стоящей на земле медной змейки подсвечника. Свеча почти прогорела, огонек едва теплился на самом кончике фитиля, утопающего в лужице расплавленного воска, но было достаточно светло. Серый рассветный сумрак вползал внутрь через узкий лаз, из которого ощутимо тянуло сыростью — очевидно, это и был вход в пещеру.
Эрза перевела взгляд на свои колени и вздрогнула: то, что она поначалу приняла за одеяло, оказалось плащом из темной материи. По его рукавам бежал, извиваясь, хорошо знакомый орнамент, из кармана торчал уголок аккуратно запечатанного конверта. Память начала потихоньку возвращаться, проступая из постепенно стекающего сонного оцепенения. События прошлого пронеслись прямо перед глазами; Эрза вспомнила, что потеряла сознание во время разговора — тот так и остался неоконченным, — и опрометью бросилась на улицу.
Рассвет добавил в черноту лишенного звезд ночного неба несколько капель белой краски, превратив его в грязно-серое полотно, усыпанное редкими кляксами тяжелых облаков. Больше всего досталось горизонту — воздух возле него окончательно посветлел, сделавшись прозрачным и чистым. На остальное сил не хватило: Крокас лежал внизу грудой угля, небрежно сваленного возле камина. В нескольких местах над ним вился узкий дымок — предвестник грядущего пожара или свидетель прошедшей катастрофы. Какой из этих двух вариантов являлся правильным, Эрза не знала.
Сердце бодро отбивало ритм, ускоряясь с каждой секундой — в его стуке слышалось жалобное «Драконы. Драконы. Драконы». Эрза растерянно вертела головой, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что поможет ей осознать, как она оказалась в этом месте и почему провела в нем так долго, проспав обещанное нападение. Она баюкала в руках робкую надежду, что все, начиная с состоявшегося вечером разговора, ей попросту приснилось, а столица все еще спит и оттого не переливается разноцветными огнями, напоминая шкатулку с самоцветами. Компанию ей составляла лишь гулкая тишина, даже обиженные отсутствием угощения птицы разлетелись — спросить ответа было не у кого.
Взгляд упал на зажатый в кулаке конверт: она вытащила его из чужого кармана по чистой случайности, не заметив этого. Надорвав запечатанный воском край, Эрза торопливо развернула письмо, написанное мелким убористым почерком на плотной и желтоватой, словно пергамент, бумаге. Неровные строчки письма наползали друг на друга, спасаясь от поставленных в спешке клякс. Почерк казался незнакомым, но стоящие на конверте инициалы — их она рассмотрела только теперь — подсказали ей, кто был его автором.
Света оказалось недостаточно. Темные чернила сливались, расплываясь перед глазами — Эрзе пришлось вернуться обратно в пещеру, чтобы зажечь от умирающего огарка свечи лучину, получившуюся из подобранной у входа в пещеру сухой черемуховой ветки. Закрепив ее между двумя камнями, она наклонилась и поднесла лист к огню.
«…Она сказала, что пришла из будущего, что этой ночью врата Затмения выпустят на свободу драконов и развернувшееся сражение унесет сотни жизней. Она сказала, что в ее мире ты тоже погибла в этой битве: там, откуда она пришла, тебя не было. Я не хотел ей верить, правда, не хотел, но она действительно очень похожа на вашу Люси. И многое из того, что она предсказывала, уже сбылось. Я думаю, мы сможем победить и изменить историю — мы готовы, драконы не смогут застать нас врасплох — но не могу рисковать твоей жизнью. Ты должна остаться в безопасном месте. Я знал, что добровольно ты на это никогда не согласишься, и рискнул применить сонную магию. Вряд ли ты когда-нибудь сможешь меня за это простить, но мира без тебя я не представляю. К тому же, скорее всего, мы больше не увидимся. Прощай».
Эрза крепко зажмурилась, сминая листок и отбрасывая его прочь, и бросилась бежать. Ей хотелось не видеть больше прыгающих перед глазами строчек, но те словно намертво въелись в сетчатку и неумолимо проступали на гравии оставшегося позади утеса, на коре проносящихся мимо деревьев и каменных стенах приближающегося города. Их шептал ветер, хлеставший ее по щекам. Ветер, прихвативший из лежащего на горизонте города кислый запах растворенной в воздухе магии, царапающий горло и разъедающий легкие. Эрза глотала на бегу поднятую им пыль, представляя все, что выскажет Джеллалу. Этому самовлюбленному, эгоистичному, бессовестному… который не имел никакого права лгать и решать за нее, не должен был заставлять ее спокойно стоять в стороне, пока остальные сражались и рисковали жизнью.
О, она все ему выскажет. Непременно. Сразу же, как только найдет в хитросплетении брошенных на произвол судьбы полуразрушенных зданий и убедится, что с ним и остальными все в порядке. Сразу же, как осторожно тронет ладонью и вытрет с его лица испачкавшие его брызги крови просто чтобы окончательно увериться, что ничего страшного не случилось. Что все уцелели и ждут ее за следующим поворотом.
Ей не повезло: взрыв смял окованные железом ворота и длинные ряды построенных для Магических игр трибун, завалив осколками уводящие в сторону переулки — она вышла прямо на центральную площадь, ставшую полем боя. Ей не повезло: тела не успели убрать.

***

В мансарде пахнет затхлостью и слежавшейся пылью. Липкие нити выросшей под потолком паутины лениво колеблются на сквозняке. Уртия равнодушно поправляет подушку и вытягивается на кровати, заложив руки за голову. Бедность окружающей обстановки ее совершенно не беспокоит.
— Ложись в постель. Тебе тоже стоит отдохнуть, — произносит она скорее по привычке, нежели действительно надеясь, что Эрза прислушается к ее совету. Обычно она проявляет большую настойчивость, но сегодня слишком сильно устала, чтобы ее уговаривать.
Эрза не оборачивается. Она стоит, прислонившись лбом к оконному стеклу, и внимательно и жадно рассматривает раскинувшийся перед ней город. Последние лучи заходящего солнца стекаются к горизонту — в комнате уже почти темно — и Уртия в очередной раз задается вопросом, что она во всем этом находит. Ответа у нее нет.
Донесшийся из коридора звон бьющейся посуды и испуганный вскрик выводят ее из полудремы — Уртия недовольно морщится и лениво приподнимается, поворачиваясь к источнику шума, испуганно затаившемуся за дверью. Стоит ли забираться под самую крышу, чтобы и тут тебя кто-нибудь беспокоил?
Размеренное звяканье подбираемых осколков преследует стук торопливых шагов — половицы рассерженно скрипят — и громкий наигранный шепот:
— Тише ты, дура безрукая, у нас остановились маги из Фейри тейл! Что они про нас подумают? — голос хозяйки гостиницы — Уртия сразу же ее узнала — набатом отдается в ушах. Кажется, та попросту не умеет говорить тихо и чем больше старается, тем хуже у нее это выходит.
— Да ладно, — беспечно отзывается сама виновница переполоха — на ее месте воображение легко рисует молодую девушку, легкомысленно улыбающуюся и накручивающую на палец изящно завивающийся локон. — Зачем вы врете? Их всех драконы съели, это даже дети знают.
— А вот и не всех, я сама татуировку видела…
Эрза напряженно прислушивается к разговору и кончиками пальцев проводит по воздуху над изображенным на коже, словно боится до него дотронуться. Уртия видит, как дрожат ее плечи, обтянутые тонкой тканью рубашки, и сердито вскакивает с постели. Резко материализованный ледяной протез с оглушительным треском вонзается в доски пола, выбивая из них горсть мелких щепок. Бедро гудит от отдачи, но, раздраженная чужой бестактностью, она почти ничего не чувствует. Спорщицы тут уже умолкают, оборвавшись на полуслове, и исчезают за поворотом прежде, чем она успевает распахнуть дверь.

***

Громада полуразрушенного здания нависала над головой, слепо щурясь пустыми глазницами окон, кое-где ухитрившимися сохранить обрывки разноцветных штор или острые осколки стекол. Ледяная корка, в нескольких местах обнимающая крышу, медленно таяла на солнце, сбегая вниз ручейком талой воды, подкрашенной белой пудрой осыпающейся извести. Уртия сидела на самом верху лестницы, сложенной из десятка выщербленных ступеней, и упиралась предплечьем в покореженные прутья перил. Протянутая по облупившемуся фасаду жестяная вена водостока, обрывающаяся в нескольких метрах от земли, роняла ей на плечи водопад прохладных капель. Пахнущая ржавчиной вода скользила по краям глубокой рваной раны — та разделила спину на две неровные половины, — вымывая кровь и мелкие крупицы забившейся внутрь грязи. Промокшая насквозь ткань одежды липла к поврежденной коже — боли Уртия не чувствовала, только легкий дискомфорт. Боль поселилась в другом месте.
Правая нога горела, словно ее окунули в кипяток, да так и забыли вынуть. Правой ноги больше не было: ниже колена та представляла собой грубо отесанный кусок льда. Прозрачный у основания пальцев, по мере приближения к живой плоти он становился все более мутным, приобретая насыщенно багровый оттенок. Уртия растирала побелевшее бедро ладонью, равнодушно отмечая, что почти не ощущает собственных прикосновений, словно вместе с выплеснувшейся из вен кровью заморозила и все прочие чувства. Воздуха не хватало. Разлитая вокруг магия кислотой разъедала легкие, заставляя крепко стискивать зубы и морщиться перед каждым вдохом. Если бы не этот факт, она бы наверняка нашла в себе силы иронично улыбнуться кривому отражению в мелкой луже, собравшейся на холодном камне ступени. Усталая женщина, глядящая на нее сквозь бегущую по поверхности рябь, напоминала Ур гораздо больше, чем в любой из дней своей насыщенной событиями жизни. «Хоть в чем-то мы с ней схожи», — невесело заметила Уртия, осторожно отпуская перила, чтобы убрать со лба прилипшие волосы. Стараясь не думать о том, что должна была походить на мать еще больше, разделив ее судьбу, но так и не сумела найти тот единственный момент, когда ее смерть могла бы кого-нибудь спасти.
Темно-серая галка, устроившаяся на подоконнике одного из окон, деловито перебирала лапами, разгребая обрывки чужих вещей, и настороженно косилась на нее черными бусинами глаз, словно чего-то ждала. Уртия поймала себя на мысли, что немного завидует занятой мародерством пичуге: ей самой ждать было совершенно нечего. Она должна была умереть этой ночью. Тогда, когда погибла Мелди, погребенная под обрушившимся ей на голову курганом из битого красного кирпича. Тогда, когда Джеллал, сконцентрировавшись на сложном заклинании, не заметил атаки сзади. Или тогда, когда юркий молодой дракон, отхвативший ей ногу и намеревающийся закусить остальным, замер в центре кристалла нетающего льда, превратившись в вечный памятник себе и любившему ее человеку. Она должна была уйти вместе с ними. Она осталась. Зачем-то.
Город потрясенно молчал, захваченный в плен мертвой тишиной. Только ветер, незримо крадущийся по опустевшим переулкам, тихонько выл от тоски и бренчал разбросанными вокруг металлическими обломками. Уртия уже не ждала, что унылую песню ветра вот-вот прервет робкий шорох шагов. Столица вымерла за одну ночь — некому было бродить по вздыбившейся брусчатке широких проспектов. Некому. Но кто-то бродил: полуразрушенное здание приглушало громкость звуков, но она готова была поклясться, что слышала короткий вскрик, раздавшийся позади него. Увлеченная грабежом галка немедленно всполошилась и поспешно выпорхнула из окна, зажав в клюве кусок помятой газетной страницы.
Проводив ее глазами, Уртия попыталась подняться на ноги. Железные перила, за которые она ухватилась обеими руками, жалобно скрипели и шатались, грозя вывернуться из креплений и обвалиться. Испуганный стук сердца барабаном отдавался в ушах. Уртии казалось, лед, слишком хрупкий и ненадежный, не выдержит ее веса, покроется сетью мелких трещин и брызнет во все стороны дождем стремительно тающих осколков. А вместе с ним и она рухнет вниз, внезапно потеряв равновесие. Прежде она никогда не думала, что спускаться по лестнице — это так сложно.
Ступенька. Шаг. Боль, убаюканная уверенными прикосновениями ладоней, снова оживилась, обвилась хищной лаской вокруг костей и вгрызлась мелкими зубами в податливую плоть возле колена. Уртия зашипела сквозь зубы и сильнее сжала пальцами металл поручня. Жалеть себя или отдыхать ей было некогда.
Шаг. Еще один. Еще.
Ступени внезапно кончились, подарив отличный повод потратить несколько секунд на то, чтобы перевести дух. Легче идти не стало: вместе с ними оборвалась и единственная шаткая опора. Под ноги то и дело бросались куски расколотого камня — крупные завалы Уртия старалась обходить стороной, но мелкие были повсюду. Земля, развороченная ударами драконов и шквалом ответного огня, напоминала вспаханное поле — только вряд ли на нем когда-нибудь что-нибудь вырастет. Желание собрать вместе последние крохи магии и выровнять путь, отправив все препятствия подальше в прошлое, мелькнуло и стыдливо пропало. Силы еще понадобятся, незачем тратить их на ерунду. Разгулявшийся ветер толкал в спину, призывая идти быстрее или растянуться за одним из поворотов и больше не сходить с места. Ветру было все равно. Уртии не было.
Центральная площадь встретила ее могильной тишиной. Сотни тел вперемешку лежали на холодном граните и смотрели остекленевшими глазами в кристально чистое небо. Сотни тел. Лучшие маги Фиоре. Драконов не осталось, их забрала обратно породившая их эпоха: получив смертельные раны, чудовища рассыпались мелкой серой пылью. Только один, окруженный матовым сиянием льда, продолжал выгибать усеянную костяными наростами спину и скалить зубы, словно надеясь, что схвативший его враг когда-нибудь ослабит хватку и отпустит. Уртия малодушно отводила глаза. Она знала, что не отпустит. Ледяной гроб сковывал навсегда.
— Эй, есть тут кто-нибудь? — голос ее дрожал. Скучающее эхо радостно кривлялось, подхватывая отдельные окончания и разнося их по переулкам. Мертвые молчали. Мертвым положено было молчать, а то, что Уртия собственными ушами слышала чей-то крик, их не заботило.
Она надеялась, что тот, кто выжил и бродил здесь, подаст ей еще какой-нибудь знак, и так старательно вслушивалась в шорох гравия под ногами и перекличку порхающих над крышами птиц, что едва не прошла мимо. Тяжелая плита, показавшаяся надежной опорой, внезапно качнулась — Уртия потеряла равновесие и, неловко взмахнув руками, упала рядом с неработающим фонтаном, ощутимо ударившись спиной. Острый край парапета впился в начавшую заживать рану — мир качнулся и поплыл перед глазами. А когда зрение снова обрело четкость, мелкие проблемы и неудобства перестали иметь значение, потому что то, что она ранее принимала за испачкавшие камень подтеки драконьей крови, оказалось прядями длинных алых волос, кольцами свивающихся на плечах хозяйки. «Это должно было случиться», — короткая мысль мелькнула и пропала, а имя осталось, застыло на губах грустной понимающей улыбкой и так и не превратилось в добычу блуждающего по городу алчного эха. Уртия замялась, не решившись произнести его вслух.
Эрза сидела, обхватив колени руками, и на появление Уртии не отреагировала никак. В ее карих глазах не осталось ничего, кроме жуткой оцепенелой пустоты. Она все еще дышала, глотая пахнущий магией и кровью воздух, но казалась такой же мертвой, как и люди вокруг. Уртия покачала головой и, придвинувшись, осторожно взяла ее за локоть.
— Пойдем, — она не стала тратить время на то, чтобы попытаться что-нибудь объяснить, не стала мучительно подбирать слова, понимая, они все равно не смогут утешить. Не сейчас и не здесь. Не на площади, вместившей лучших магов Фиоре. Не под небом, видевшим их смерть.
Эрза даже не вздрогнула, словно не заметила обращенной к ней речи или робких прикосновений. Уртия не исключала, что так оно и было: внешне сильнейшая волшебница Фейри тейл здорово напоминала сломанную куклу, и внутреннее ее состояние вряд ли было намного лучше.
Нужно было уходить.
Тяжело вздохнув, Уртия медленно поднялась на ноги и, ни слова не говоря, потянула Эрзу за собой. Сделать это оказалось проще, чем она думала: Титания не сопротивлялась, послушно следуя за каждым ее движением, а обвившаяся вокруг ноги хищная ласка-боль, азартно вгрызающаяся в кости, отступила на время, позволив идти почти свободно. Даже лед больше не казался таким хрупким и ненадежным и не заставлял сердце в страхе замирать: по правде говоря, Уртии было попросту не до него.
Она уходила, не оборачиваясь. У нее не было возможности похоронить тех, кто остался лежать на площади, слушая погребальные песни скользящего среди обломков ветра. Ее заботы требовали живые — живые важнее. Эрза брела за ней, едва переставляя ноги и не глядя по сторонам — Уртия уверенно шагала вперед, оставив прошлое, которое нельзя было исправить, за поворотом. В очередной раз.



Костер нехотя разгорался. Отсыревшие дрова чадили и, прогорая, выбрасывали в небо охапки горячих искр. Уртия зябко поежилась — ночи в июне стояли прохладные — и придвинулась поближе к огню. Вынырнувший из ночной темноты мотылек попытался повторить ее действия и устремиться к костру, но она отогнала его небрежным взмахом ладони. Хватит на сегодня покойников.
Эрза сидела к огню так близко, что могла бы, протянув руку, потрогать его пальцами. Ее волосы, даже спутанные и покрытые севшей на них каменной пылью, ловили отброшенные костром неровные блики и блестели сгустком живого пламени. Тронь — обожжешься. Костер завидовал чужому огню, протягивал к нему дрожащие руки, мечтая отобрать, присвоить, сделать своим. Не доставал. Совсем чуть-чуть не доставал. Ветер, гнущий верхушки деревьев и перебирающий стебли высокой травы, придавал ему сил, заставляя гореть решительней и злее.
— Осторожнее, — хрипло попросила Уртия. Короткое восклицание слилось с треском пламени и осталось без ответа. Эрза не повернула головы и даже не вздрогнула: в ее мире не осталось ничего, кроме пустоты и отчаяния, она не видела причин волноваться из-за пары ожогов, если вообще замечала, что творится вокруг нее.
— Давай, отодвинься подальше. — Вставая, Уртия случайно опрокинула стоящую на земле железную кружку. Чай выплеснулся, голень окатило кипятком, и она отстраненно отметила, что все произошедшее имеет и свои плюсы: в отличие от живой плоти, магический лед ничего не чувствовал. Где-то вдалеке размеренно ухали вылетевшие на охоту совы, хор цикад стрекотал над ухом свои легкомысленные песенки — жизнь вокруг продолжалась. Должна была продолжаться.
Тонкие пальцы осторожно тронули белый хлопок блузки, обтягивающий чужие поникшие плечи. Кожа у Эрзы оказалась неожиданно холодной, словно жар огня, обжигающий теперь Уртии спину, стекал с нее, бессильный причинить какой-нибудь вред. Она и теперь не ответила, только прядь волос, подброшенная вверх резким порывом так и не стихнувшего ветра, хлестнула по щеке.
«Это бесполезно», — мрачно подумала Уртия. Над ее головой мигали и гасли, спрятавшись за толстым одеялом облаков, мириады далеких звезд, узкий серп луны лениво брел по небосклону, цепляясь краями за верхушки высоких деревьев. Что ей теперь делать, она так и не решила, обреченно понимая, на ее месте должен был оказаться Джеллал. Это ведь его решение — она говорила, что не лучшее и неверное — ему бы и разбираться с последствиями. Тем более, самой Уртии поменяться с ним местами было совершенно не жалко. Даже если забыть о том, сколько она ему задолжала.
Джеллал бы сейчас обвинял себя в случившемся — и в том, в чем был действительно виноват, и в том, что никак, совершенно от него не зависело — и говорил какие-нибудь ненужные глупости вместо того, что от него на самом деле хотели услышать. Но это бы обязательно помогло. Уртия никогда не терялась в сложной ситуации и знала, что делать с людьми, потерявшими надежду и смысл существования, просто тут она была совсем ненужным и случайным человеком. Не была частью семьи и даже другом не могла назваться.
Джеллал, насколько она его знала, не сказал бы действительно правильных слов, но они бы все равно подействовали. Уртия знала, что нужно говорить, и знала, что Эрза не станет ее слушать. Та вообще ничего вокруг не слышала: ни завываний ветра, ни треска пламени, пожирающего отсыревшие поленья, ни писка мышей в высокой траве, ни уханья сов, которые были для грызунов угрозой страшнее владеющих магией драконов. Казалось, если она уйдет прочь, к морю, куда ее втайне тянуло, Эрза этого не заметит и так и останется у погашенного костра. Уртия уже успела слишком многих потерять из-за собственных ошибок и просто не могла ей этого позволить.
Пальцы, осторожно поглаживающие плечо, остервенело вцепились в кожу. Уртия резко выпрямилась и с силой потянула Эрзу за собой, вынуждая ее встать лицом к лицу. Ей пришлось отступить назад — огонь, протянувший к ней жадные объятия, схватил холодную поверхность льда, и огорченно отпрянул, зашипев и скрывшись за клубами пара. На лице Эрзы не дрогнул ни один мускул — Уртии хотелось ее крепко встряхнуть или с силой ударить, крикнув что-нибудь настолько обидное, чтобы той захотелось непременно ударить ее в ответ. Что угодно, лишь бы не видеть больше этого выматывающего душу равнодушия — иначе что она после смерти скажет Грею с Джеллалом? Иначе как она сама будет продолжать жить сейчас?
Не встряхнула. Не ударила. Решительно прижала к себе и прикоснулась губами к губам с такой силой, будто целовала любовницу после долгой разлуки. И еще раз, собрав алые, как поток артериальной крови, волосы в кулак и с силой дернув их на себя. Равнодушное отчаяние, собравшееся в карих глазах, треснуло. Сквозь него впервые за вечер проступило какое-то по-детски наивное изумление, слегка разбавленное неуверенностью и страхом. Эрза вздрогнула всем телом и резко отшатнулась, пытаясь вырваться. Ствол поваленного дерева, служивший им сиденьем, бросился ей под ноги, оставляя на коже царапины от криво обломанных сучьев. Она резко вскрикнула и рухнула в высокую населенную цикадами траву.
Уртия не разжала рук. Вместо этого она попыталась сжать крепче, удержать, балансируя на узкой полоске земли между жаркими прикосновениями костра и твердой поверхностью дерева. Но лед, вросший в тело ниже колена, впервые ее подвел — он оказался тяжелее, намного тяжелее живой плоти — заставив потерять равновесие и рухнуть следом, ободрав локти и колени.
Упала Уртия крайне неудачно. Что-то твердое ударило ее в бок, выбив из легких весь воздух. Она тяжело захрипела, уткнувшись Эрзе в плечо и даже не пытаясь подняться. Сделать этого она была просто не в состоянии. Сил хватило только на то, чтобы немного приподнять голову.
— Ты в порядке? — спросила она, отдышавшись, и неуверенно потрясла Эрзу за плечо. Та не ответила, только несколько раз растерянно шмыгнула носом и огляделась по сторонам. По щеке у нее сбежала одинокая слеза. Уртия хотела сказать что-нибудь банальное и утешительное, например, что все будет хорошо…
Не успела. Эрза жалобно вздохнула и неожиданно крепко обняла Уртию. Ее тело сотрясала крупная дрожь. Короткие всхлипы превратились в сдавленные рыдания, плечу стало горячо от падающих на него слез, глубокая рана на спине, задетая неосторожным касанием ладони, ощутимо саднила. Алые пряди лезли в глаза и рот — Уртия осторожно убрала их рукой и, ласково погладив Эрзу по голове, рассеянно улыбнулась. Мертвая пустота и отрешенность исчезли без следа — все остальное со временем пройдет.
Над верхушками деревьев размерено ухали вылетевшие на охоту совы.

***

В комнате царствует едва слышное сонное дыхание, почти теряющееся на фоне размеренного бормотания ночного города, раскинувшегося за окном. Эрза старается ступать как можно тише, опасаясь потревожить Уртию, даже во сне не перестающую чутко прислушиваться к окружающим ее звукам. Желание дотронуться оказывается сильнее — Эрза осторожно присаживается на край узкой кровати и неспешно перебирает пальцами пряди темных волос, разметавшиеся по подушке. Наваждение сгинуло без следа — она больше не тешит себя надеждой, что если закроет, а потом откроет глаза, город вновь раскинется у ног россыпью разноцветных самоцветов. Только ветер, упрямо пробивающийся сквозь форточку, по-прежнему приносит с собой аромат давно отцветшей черемухи. Это уже неважно. От кожи Уртии пахнет снегом и мятой, и оставшиеся в прошлом цветы с каждым днем беспокоят ее все слабее.
Уртия улыбается во сне.

@темы: Fairy Tail, Истории, рассказанные Псом