Драбблы с ФБ

[Argonskii-Pes]

Как водится, мне действительно нравилась идея, а вот ее воплощение разочаровало. Я долго лелеяла надежду как-то дописать, что-то исправить, но теперь вынуждена признать: поезд ушел, нужное настроение улетучилось, и это действие бессмысленно по определению. Пусть оно лежит так, как есть.
Огромное спасибо  Kess., которая исправила кучу ляпов.

Название: К учителю
Размер: драббл
Персонажи: Грей Фуллбастер, Ур
Категория: гет
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13

Читать.

Ур приходила к нему снова и снова, с трудом дожидаясь, пока он заснет. Так Грею казалось, потому что стоило сомкнуть веки, как она снова возникала перед ним, словно и не исчезала никогда из его жизни. Стояла, не двигаясь, не произнося ни звука; наверное, не догадывалась, как сильно ему хотелось снова услышать ее голос, хотя бы и ругающий за все сотворенные глупости разом. Только руки вперед протягивала. Ледяное крошево блестело на ее ладони, подкрашенное льющимся через окно лунным светом, и Грей знал, знал абсолютно точно, что это слезы, тронутые ее совершенно-прекрасной магией. Ур ведь понимала безошибочно, что для него невыносимо видеть ее плачущей, и не хотела расстраивать… а может, на что-то намекала. Кто же может понять эту загадочную женскую душу?
Обычно он только отворачивался и порой спрашивал смущенно и оттого немного грубовато: "Чего тебе?" А теперь бессильно хватал ртом воздух, замечая то, что должен был увидеть с самого начала: по белой ткани ее ночной рубашки медленно расползалось отвратительно-багровое пятно. Расползалось там, где из тела торчал кусок покрытого кровью, будто ржавчиной, невыносимо острого железа – напротив сердца.
Вечно бы на нее смотрел и верил, что пока не отведет взгляда, ничего непоправимого не случится. В ответ Ур дарила ему улыбку: самую теплую, ласковую и растерянную из тех, что он у нее видел. Грей так и не отвел взгляд. Она все равно упала. Мазнула морозным дыханием по коже подхватившего ее ученика, уже такого взрослого и такого сильного, словно попрощалась. И исчезла, только кусочек льда перешел из ладони в ладонь, слеза – вот и все, что у него осталось.

Дождь робко заглядывал в окна, шумел, роняя капли на подоконник. Пытался дотянуться до сидящего на кровати тяжело дышащего мужчины. Успокаивал. Кошмары – это, конечно, серьезно, но хороший и ответственный дождь справится. Особенно такой по-летнему теплый и позаимствовавший у своего старшего брата – моря – едва ощутимый запах соли.
Грей не спешил успокаиваться и снова засыпать. И вовсе не потому, что необходимую ему тишину разрывал раскатистый храп Нацу, доносящийся из соседнего номера. В другой раз он бы, возможно, не удержался от искушения пойти и окончательно решить этот вопрос, пока Эрза не видит, но теперь он был погружен в собственные мысли и не замечал ничего вокруг.
Ур не снилась ему слишком давно, с самого острова Галуна, где он оставил привычку цепляться за прошлое и скорбеть о том, чего не в силах исправить. Теперь сны вернулись. Как раз тогда, когда, получив в качестве награды за выполненное задание билеты на знаменитый морской курорт, он собирался отлично провести время с друзьями.
Грею хотелось верить, что это не простое совпадение, ведь несколько капель в этом бесконечном водном пространстве, видимом из его окна, хранили в себе всю жизнь его учителя. Всего несколько капель – это так мало, что даже не верилось, что для кого-то они могут быть важнее всей огромной массы, в которой растворены. Но это так.
Выходя из номера, он не думал о дожде: не до мелких неудобств, когда те слова, что Ур, наверное, давно от него ждала, найдены. Когда ему просто необходимо их произнести. Встретившийся на улице постоялец посмотрел ошалело ему вслед, ведь рубашка так и осталась висеть на стуле напротив двери: удачное и хорошо заметное место не спасло ее от риска быть забытой. Брюки продержались чуть дольше: их он снял уже в коридоре, не успев, впрочем, даже молнию до конца застегнуть – нервничал.
Пытаясь разговаривать с морем, он чувствовал себя немного непривычно и странно. Да что там, идиотом он себя чувствовал, идиотом. И притом законченным и безнадежным.
Уртия как-то рассказывала, что, когда его удар заставил ее рухнуть в замерший в готовности океан, водная гладь объятиями матери легла ей на плечи, шум прибоя оказался самым родным на свете дыханием, а набегающие волны ласково вытерли слезы, стекающие из глаз.
Грей не чувствовал ничего, только прохладную соленую воду и мелкую гальку под ногами. Только острую необходимость сказать ей так, чтобы она услышала… так, чтобы он успокоился.

Столько времени прошло, а стоило ему закрыть глаза, образ Ур возник сразу же, идеальный до последней черточки, до обломанных ногтей и неровно обрезанной пряди посередине лба.
Магия собиралась вокруг него, пробегая свой нелегкий путь от сердца к ладоням. Магия ухватилась за нарисованную воображением картинку, вырвала ее из памяти, чтобы преобразовать окружающую действительность в ее снежно-белое подобие. Чтобы дать ей жизнь. Эрза часто говорила, что ей нравится его волшебство, и в такие моменты Грей действительно понимал, почему.
Ур улыбалась ему в безнадежно последний раз, и лишь единицы могли бы понять, как ледяная улыбка может быть такой теплой и искренней.
Он улыбнулся в ответ и, приблизившись вплотную, протянул ей мелкий осколок на широкой ладони:
- С ней все будет в порядке, я обещаю.

Неторопливо бредя прочь, он почти уже не жалел, что не способен заставить биться сотворенное им же сердце. В крепко сжатой ладони медленно таяла подаренная ему слеза.

Название: Рок-н-ролл
Размер: драббл
Пейринг: Лаксас Дреяр/Эрза Скарлет, Эрза Скарлет/Джеллал Фернандес
Категория: гет
Жанр: ангст
Рейтинг: G

Читать.

Глядя на него, подпирающего спиной стену, Эрза думала: «Это, наверное, в сотый раз». В сотый раз приходил. Всегда под вечер, внезапно и без приглашения, заставляя надеяться, что сегодня точно для того, чтобы остаться, и разбивая надежду вдребезги спокойной просьбой: «Нам нужна помощь Фейри тейл». Ей оставалось только радоваться тому, что пришел сам, не прислал Уртию. Искал повод увидеть, не забыл, не разлюбил.
По комнате спокойно разгуливал сквозняк, и пламя свечи тоже никак не могло оставаться на месте: оно пускалось в пляс, а вокруг него кружились в танце ажурные тени. И вместе с ними, казалось, подрагивал и изгибался причудливый узор на его правой щеке. За этим едва заметным глазу движением Эрза следила не отрываясь. Знала, что простой обман зрения, и втайне лелеяла мечту пригвоздить его губами, чтобы точно никуда не убежал. Ни знак со щеки, ни он сам. О поцелуе Джеллалу даже не нужно было просить, достаточно всего лишь безмолвно разрешить. Но он был патологически верен принятым однажды решениям, особенно глупым и бессмысленным. Старался держаться на расстоянии, только глазами охватывал жадно, словно мечтал унести ее образ с собой, отпечатав его на сетчатке. А попрощавшись, уходил. И долго стоял под окнами, рассматривая даже не ее саму, а только неровную тень, отброшенную подрагивающим огоньком. Казалось, ему этого совершенно достаточно, а ее желаниями он поинтересоваться забыл.

Помочь им, нет, помочь ему Скарлет всегда соглашалась. В сутках так много часов. И для своих собственных дел всегда время останется, не убегут никуда. А усталость…с ней тоже можно бороться. Правда, с каждым разом все труднее.
Очередной вечер плавно перетекал в ночь, и Эрза была готова рассмеяться в лицо тому, кто скажет, что она сильная. Сейчас она не чувствовала ничего, кроме болезненной жалости, что он все-таки пришел сам, не прислал Уртию. Ведь радость, всколыхнувшаяся в сердце при виде родного лица, исчезла. И уже неделю не возвращалась.
Алая прядка упала на лицо, загораживая обзор, но Эрза не торопилась ее убирать. Все равно отчеты, оставленные мастером, пересмотрены уже не раз и не два. Она могла бы выучить их все наизусть, если бы вообще вчитывалась в ровные строчки. Люди постепенно тянулись к выходу, разбредаясь по домам. Идущая последней Мираджейн даже не попыталась сделать вид, что верит во внезапно всколыхнувшийся интерес к бумажной работе. Просто понимающе улыбнулась, отдала ключи от входной двери и ушла – только негромко простучали каблучки. Эрза осталась одна. Почти.
Лаксас вообще не старался изобразить, будто занят чем-то важным, но на втором этаже просто некому было за ним наблюдать. А Скарлет совсем не собиралась к нему подниматься, даже обещала себе, что на этот раз точно не станет. Будет бумаги разбирать. И даже поймет, что в них написано, если очень постарается, хоть мысли блуждали где-то далеко.
Он спустился сам, и, подкравшись со спины, небрежно смахнул со щеки растрепавшиеся пряди. Не для того, чтобы она смогла хоть что-нибудь прочесть. Просто иначе до плеча губами не дотянуться. Эрза не стала с ним здороваться, сразу залезла в карман в поисках наушников, из которых в любое время дня и ночи звучал рок-н-ролл старой школы. Это же лучше, чем напрасные разговоры. Особенно если боишься услышать что-то такое, на что неизбежно придется сказать в ответ: «Я ведь тебя совсем не люблю». Он же может развернуться и уйти, оставив ее наедине с редкими моментами радости, появляющейся вслед за магом с синими волосами и исчезающей вместе с ним. Пусть лучше гитарные аккорды украдут у нее возможность его услышать, а самой и вовсе говорить не хочется, даже правду. Кому нужна эта правда, если Лаксас не отстраняется, когда ей хочется его поцеловать?
Таких тонкостей ее внутреннего мира Дреяр не понимал, но возражать никогда не пробовал. Только забавно хмурился, пытаясь стянуть с нее водолазку. И, должно быть, обещал себе купить другие наушники, не такие массивные. Чтобы не цеплялись. Эрза с улыбкой наблюдала за ним сквозь полуприкрытые веки и даже не думала помогать. Сам справится.
Совесть тоже словно дала обет молчания. Должно быть, собралась вся на кончиках ногтей и была расцарапана о его спину. В клочья. Или не смогла пробиться сквозь музыку, никогда не иссякающую в наушниках. Рок-н-ролл ведь такой, ничего неважного не пропустит туда, где только она и Лаксас.

Все хорошее однажды кончается. Так и за вечером наедине неизбежно следовала дорога домой. Эрза же запросто могла засидеться допоздна, но если бы совсем не пришла – соседки начали бы беспокоиться, искать или предположения строить, одно хуже другого.
Музыка так и не смолкла, продолжала звучать где-то внутри. Уже не нуждаясь в такой никчемной мелочи, как провода, она могла бы играть для нее вечно. И вызывала желание снять туфли и помчаться босиком по опустевшим улицам, старательно выискивая в темноте какого-нибудь припозднившегося прохожего. Чтобы подарить улыбку.
А встретив подходящего незнакомца у самых ворот общежития, она почувствовала, как улыбка проваливается куда-то в глубину его привычных к ее ласковому вниманию зеленых глаз. Слышала, как лихорадочно бьется в груди барабан-сердце и скребутся на душе когтями кошки необычного синего окраса. И в этой какофонии звуков в ушах медленно стихал рок-н-ролл старой школы.
Радость, всегда появляющаяся при виде Джеллала, успешно вышвырнула прочь пронзительно-электрическое счастье, но казалась на его фоне совсем жалкой и потрепанной. И появился он настолько не ко времени, что Эрза даже забыла расстроиться, попрощавшись у порога. Только бежать босиком, прыгая через ступеньки, и дарить всем встречным улыбки ей больше не хотелось. Совсем ничего не хотелось.

Первыми она заметила наушники, лежащие на краю стола. И удивилась: находиться здесь они определенно не могли. Лаксас же вписался в кресло столь гармонично, словно всегда в нем и сидел, а не зашел в первый раз, умудрившись еще и обогнать ее по дороге.
За такой подвиг не грех и на шее у него повиснуть – даже у строгой Титании бывают минуты слабости.

А Джеллал всегда подолгу стоял под окнами, глядя, как в ее комнате танцуют тени. И Эрза знала об этой его привычке, просто устала из-за нее волноваться. Чувство вины немного покусывало, уверяя, что это, по крайней мере, жестоко по отношению к нему. Но потери она не ощущала: льющийся из наушников рок-н-ролл старой школы ей просто не позволял.