Название: «Покрытое снегом настоящее».
Автор: Аргонский Пес
Бета: нет.
Персонажи: Зереф/Лисанна, Акнология.
Рейтинг: G
Категория: гет с сюжетом или джен с пейрингом, это как посмотреть.
Жанры: Повседневность, драма, АУ относительно событий канона.
Размер: миди.
Предупреждения: о прошлом Зерефа мы не знаем почти ничего, как и об Акнологии, так что ООС еще как возможен. Смерть персонажа.
Комментарий автора: фик писался в рамках замечательного мероприятия под названием Сикрет Санта в подарок для Рейна Храбрая. Но тут любовь Пса к джену и драме вошла в противоречие с ее заявкой, поэтому выложена была только первая, флаффная часть фика. Целиком его можно прочесть здесь. Прости, Рей, но хорошие концы обитают в историях другого автора.
Часть 1. Покрытое снегом настоящее.
~Часть 1. Покрытое снегом настоящее.
В небольшом городке, осторожно пристроившемся между западным склоном холма и излучиной широкой реки, было шумно по субботам. Невысокие одноэтажные домики плотно лепились друг к другу, оставляя небольшие зазоры между деревянными стенами – узкие переулки, зимой неизменно зарастающие сугробами. Снег никто не расчищал: тот, как мог, останавливал регулярно вспыхивающие пожары, мешая огню перекидываться с одной крыши на другую.
Цепочки следов струились по белой поверхности извилистых улиц, стекаясь к центральной площади. Раскинувшиеся здесь торговые ряды, пустующие во все остальные дни недели, в субботу обретали новую жизнь. Люди бродили между сколоченными на скорую руку прилавками, внимательно разглядывая ткани и посуду, сладкие булочки, меха, пряности и оружие – все, что нужно человеку зимой, и даже немного больше. Торговцы надрывались, нахваливая свой товар охрипшими голосами, и потирали озябшие руки, настороженно косясь на слоняющихся без дела мальчишек. Те никогда не стеснялись залезть в чужой карман или стащить что-нибудь с прилавка.
Зереф замер перед маленьким столиком, мечтательно перебирая разложенные на нем бусы. Гладкие разноцветные шарики пересыпались в его ладони, приятно холодя подушечки пальцев. Алые кусочки кораллов, синие осколки бирюзы, перемежающиеся молочными вкраплениями жемчуга и сиреневыми кляксами аметиста – драгоценная россыпь приковала к себе все его внимание. В кармане докучливо звенела горсть медной мелочи – все оставшиеся у него деньги – ее едва ли хватило бы и на самое скромное и неприметное, небрежно собранное из крашеного стекла, ожерелье. Но сделать ей подарок безумно хотелось.
– Понравилось что-нибудь? – седой старик, дремавший под навесом, резко оживился, завидев потенциального покупателя. Узловатые пальцы забегали над прилавком, извлекая на свет все новые и новые украшения. Потрепанная шаль скатилась с худых плеч, но, увлеченный своим делом, тот этого не заметил. – В подарок? Любая девушка будет счастлива, получив на праздник кулон из янтаря. Глядите, внутри бабочка. Выглядит, словно живая.
– Нет, я… – Зереф с сожалением покачал головой. Узорчатые крылья, навечно застывшие в капле смолы, отбросили несколько бликов и пропали в куче безделушек. Чрезвычайно дорогих. Он печально проводил их глазами: ему казалось, она должна любить подобные вещи.
– Малахит?
Ответом послужил разочарованный вздох. Он повернулся, чтобы уйти, но торговец проворно ухватил его за широкий рукав и торопливо продолжил, понизив голос до таинственного шепота:
– Понимаю, понимаю, времена сейчас непростые. Но вот эту дивную вещицу я готов отдать почти даром: приглянулся ты мне. Горный хрусталь, чистый, как слеза ребенка. Для себя берег, – в жестах старика смутно сквозило едва заметное отчаяние: война, закончившаяся здесь, еще гремела где-то в отдалении, и простой железный кинжал ценился выше груды разноцветных камешков.
С оружием Зереф никогда не умел обращаться: магия прекрасно защищала его от людей, против драконов же было бесполезно и то, и это. Только Убийцы гордо щеголяли в доспехах из содранной с поверженного врага чешуи, но они тоже были где-то далеко.
А здесь она каждый вечер садилась у камина и вспоминала имена навечно потерянных друзей. Оброненные ею слова сплетались в забавные истории о жизни в месте, которое еще не существует, тень каминной решетки ложилась на уголки губ, изогнутые в ласковой улыбке – и он тоже улыбался. Впервые за долгое время. Но снег преданным псом укладывался на порог, а холодный зимний ветер легко пробирался внутрь дома и слизывал жалкие остатки тепла с тонкого одеяла. Дрова у них были не всегда. В такие вечера она оборачивалась кошкой, забиралась к нему на колени, прикрывала розовую точку носа пушистой пепельно-серой лапой и тихонько урчала: должно быть, грезила о мире, в котором маги, не умеющие убивать драконов, тоже были кому-то нужны.
Она никогда не говорила, что ей здесь плохо, и не выглядела печальной, но он понимал, что это так: его дом совсем не подходил для молодой девушки – ему и самому там бывало довольно тоскливо – а ей ведь было с чем сравнивать.
Он хотел найти что-нибудь, что сможет ее по-настоящему обрадовать.
Торопливый кивок торговцу, и медь зазвенела, прыгая по грубо отесанной столешнице. Сразу вся: нечего там было делить и пересчитывать. Несколько монет упали ребром и, покрутившись пару мгновений на самом краю, скатились прямо под ноги прохожим. В глазах старика мелькнуло разочарование: тот явно рассчитывал на большее; плечи ощутимо поникли, но он все же кинулся подбирать рассыпавшуюся мелочь, едва не забыв небрежно сунуть Зерефу покупку. Камни все же настолько не ценились в условиях войны.
Свет померк. Потемнело низкое свинцово-серое небо: гигантская тень накрыла выбеленные снегом улицы. На секунду. Зереф рухнул на колени, в панике зажимая уши руками. Мечтая не слышать, как воздух со свистом вырывается из-под мощных крыльев. Как кричит, захлебываясь от страха, упавшая рядом с ним молодая женщина, отчаянно прижимая к себе готового разреветься малыша.
Мелкое ледяное крошево, поднятое стремительным движением чудовища, забивалось в ноздри и царапало острыми гранями тонкую кожу век. Сердце лихорадочно забилось, словно стремясь уложиться в отведенное ему мгновение, отстучать все положенное. Сглатывая застрявший в горле комок, он вжимал голову в плечи и ожидал, что на них вот-вот обрушится ливень из огня или железа.
Утробный рев сотряс город до основания, заставляя стекла жалобно дребезжать. Дракон кувыркнулся в воздухе – кончик хвоста, увенчанный короной костяных шипов, зацепился за крышу находящегося слева двухэтажного здания, легко содрав с нее доски и черепицу. Вниз полетели щепки и клочья бумажных гирлянд, украшавших фасад в преддверии праздника. Зверь слегка качнулся, восстанавливая потерянное равновесие, и повернул к западу. Солнце, больше не скрытое чешуйчатой спиной, осветило оставшийся в стене широкий пролом.
Испуганные крики смолкли, чтобы в следующую секунду смениться негодующими, полными ярости возгласами, бессильными угрозами и жалобными причитаниями – если бы ненависть могла убивать, драконов бы давно не осталось. Ни одного.
Зереф поспешно вскочил на ноги и бросился бежать, даже не удосужившись дрожащими пальцами стряхнуть прилипшую к одежде деревянную стружку. Не замечая ничего вокруг себя. Не глядя под ноги. Пересохшее горло ощутимо саднило, болело колено, ушибленное о неудачно подвернувшуюся скамейку, но он и не думал остановиться, чтобы перевести дух. Он понимал: одинокий загородный дом прекрасно виден с воздуха, словно маленькая черная точка на снежной ладони равнины. Враг не сумеет его не заметить, а она не попросту догадается спрятаться, ведь, в отличие от всех остальных, Лисанна не боялась драконов.
Зверь не пытался напасть, просто промчался над городом, но крылатым тварям нельзя было доверять. Так говорил Акнология. Акнология, который, к сожалению, уже не сможет их защитить.
***
На дворе стоял конец осени, и пожухшая трава украсилась серебристым налетом инея. В окрестностях не удалось найти ни одной сухой ветки для костра. Мороз задорно покусывал открытые участки тела – Зереф зябко кутался в дырявый плащ, радуясь, что хотя бы без ужина не остались. Акнология развалился прямо на промозглой земле и, заложив руки за голову, развлекался – выдыхал вверх струи огня. Тонкие язычки плясали в воздухе, и Зереф боролся с желанием погреть о них окоченевшие руки, опасаясь сжечь их до кости: казавшееся безобидным пламя с легкостью плавило драконью чешую.
На горизонте полыхнуло алое зарево.
– Драконы! – испуганно вскинулся Зереф, напряженно вглядываясь вдаль.
– Наши, – с ленцой протянул Акнология, даже не повернув головы. – А жаль.
Вместо привычного огонька в небо взвился настоящий пламенный столб – нестерпимый жар заставил Зерефа отшатнуться.
– Жаль, – упрямо повторил убийца драконов, проведя по губам тыльной стороной ладони. – Можно было бы славно развлечься.
Никогда не чувствующий холода и презирающий любую опасность, он и сейчас не изменил себе – подбитая мехом безрукавка свободно болталась на плечах, обнажая широкий торс. Длинные толстые полосы шрамов пересекали его во всех направлениях: не одна когтистая лапа оставила на нем отпечаток, безуспешно пытаясь добраться до сердца. Может быть, даже не один десяток. Многочисленные шрамы сплетались в единый узор, мешая рассмотреть мелкие детали, но Зереф и не пытался. Просто знал: есть еще три, почти невидимые глазу. Оставленные острым лезвием его собственного кинжала.
Акнология не боялся драконов, и Зереф догадывался, почему: после того как лезвие прочертило третью отметину, драконьи когти почти перестали его ранить.
– Так зачем ты пришел?
Вместо ответа тот указал на небольшой бесформенный сверток, небрежно сброшенный под ноги в самом начале разговора. Зереф наклонился, чтобы поднять его, и, изумленно вскрикнув, отдернул руку: грубая ткань, перевязанная бечевкой, ощутимо излучала тепло. Пролежав несколько часов на оледенелой земле! Заметив его смятение, Акнология насмешливо фыркнул – презрение, прячущееся в глубине янтарно-желтых глаз, обожгло так, как не сумело бы пляшущее на губах пламя – и потянулся к свертку. Неестественно длинный, нечеловечески крепкий и острый ноготь поддел веревку, совсем легонько, но та мгновенно распалась на две половины – из свертка градом посыпались гладко стесанные серые камешки. Если бы не бурые подтеки засохшей крови, пятнающие их поверхность, можно было бы решить, что грозный убийца драконов просто захотел подшутить над другом и набрал гальки с берега ближайшей реки. Зереф не был столь наивен – что перед ним, он понял практически сразу же. Только одна вещь в мире не остывала и на самом лютом морозе.
Неприметный и крошечный, не больше перепелиного яйца, осколок кристалла, легко способный затеряться среди валяющегося под ногами каменного мусора, столетиями отогревался горячей кровью, прячась в одной из камер тяжелого драконьего сердца. Источник магии – лакрима дракона.
– Один, два, три… – Зереф шевелил губами, осторожно подбирая разбросанные по земле камни и складывая их обратно на неровно расстеленную грубую ткань. Даже не пытаясь унять внезапно охватившую тело нервную дрожь. Полсотни. Перед ним лежало полсотни жизней. За полгода, незаметно пролетевшие со дня их последней встречи.
В горле пересохло, и он так и не сумел выдавить вопрос, ответ на который знал заранее. Немногие драгонслееры оставляли себе магические лакримы, еще меньше было тех, кто решался надрезать плоть на груди острым лезвием кинжала и поместить кристалл внутрь. Не выжил ни один. Кроме Акнологии, который, постучав в его дверь однажды вечером, утром уже собирался ехать обратно, то и дело поглаживая пальцами линию свежего шрама. И еще дважды возвращался.
Силы никогда не было достаточно.
Внезапно поднявшийся ветер тронул примятые стебли травы, подхватил охапку опавших листьев и погнал прочь. С неба упали первые капли. Зереф поежился, пряча руки в карманы. Причину его волнения Акнология понял по-своему:
– Не трясись, прямо сейчас я от тебя ничего не требую. Хватай барахло, – короткий кивок в сторону импровизированного «кладбища». – И вали домой. Мне надоело таскаться сюда из-за мелочей – придумай способ вживить сразу все.
Он резко подскочил и захохотал, запрокинув голову и широко раскинув руки. Словно уже держал горло врага в стальном захвате пальцев. Словно само небо было его врагом.
– Это! – Зереф задохнулся, поперхнувшись просящимися на язык словами, и в панике оттолкнул от себя драгоценный сверток. Лакримы посыпались в грязь – там им было самое место – но он не обратил на это внимания. – Это невозможно!
– Ты можешь умереть даже от одной, а сразу все… – он никогда еще не чувствовал себя таким смелым, никогда не решался перечить, но к чему бояться того, кого и так уже практически опустился в могилу, добровольно последовав туда за сонмом поверженных чудовищ. Должно быть, так они ему отомстили.
Мех жилетки намок под дождем – пальцы скользили, превращая грозный и пугающий жест в жалкую пародию.
– Да уймись ты. Хватит ныть, – звериный оскал, исполняющий роль улыбки, сменился выражением досадливого любопытства. Акнология тоже не ждал, что Зереф, всегда чувствовавший себя беспомощным перед этим человеком и его честолюбивыми планами, осмелеет настолько, что рискнет схватить его за отворот жилета.
– Зачем тебе? Война почти уже кончилась, вы и так победили, – ветер уже не пах гарью, не устилал дороги покровом серого пепла, только с востока еще долетали печальные новости. С последней линии фронта. Он даже начал верить, что однажды откроет глаза и поймет, что в его жизни не осталось места страху. Совсем.
Горизонт снова окрасился алым.
– На-аши, – в хриплом голосе Акнологии огорчение смешалось с тщательно затаенной злобой. – Союзники, мать их.
Ярость и жажда крови плясали на самом дне узких, как у дракона, зрачков.
– Я все равно убью их всех. До единого.
Он еще не договорил, а Зереф уже понял, что сделает все для того, чтобы у него получилось, и высказанная вслух мечта стала реальностью. Даже невозможное.
***
Дом замер, приветливо распахнув двери. Парящие в воздухе хлопья снега пробирались внутрь – у порога намело целый сугроб. Зерефа это не волновало. Цепочка свежих следов огибала здание, исчезая на заднем дворе. Он кинулся следом, стараясь не думать о том, что могло заставить ее броситься наружу: слишком страшным казался возможный ответ.
Следы привели его к подножию разлапистой ели и пропали. В отчаянии он поднял глаза вверх – возглас радостного изумления сорвался с губ и медленно растаял в морозном воздухе. Лисанна замерла возле самой макушки, пытаясь дотянуться рукой и усадить на ветку старую деревянную кукушку, извлеченную из стоящих в углу кухни сломанных часов. Ветер кружил в воздухе хоровод белоснежных снежинок, дергал за развешанные на дереве разноцветные ленты, бывшие совсем недавно оставленными на дне сундука обрезками старого тряпья. Крошечные колокольчики, спрятавшиеся в царстве вечнозеленой хвои, тихонько позвякивали в такт – птичка тоже не хотела мирно отдыхать на выбранной ветке. Срывалась вниз. Тонкая ладонь Лисанны подхватывала фигурку еще в полете и водружала обратно. Зерефу казалось, он может рассмотреть высунувшийся от усердия кончик языка.
– О, ты уже вернулся, – сердце предательски пропустило один удар, когда она кошкой скользнула вниз, забыв о всякой осторожности. – А я дракона видела. Во-он там.
Палец указал на низкое, свинцово-серое небо. Совершенно пустое – только седые облака величаво бродили взад-вперед.
– Представляешь, он пролетал так низко – я думала, смогу достать до золотистых чешуек на его лапах, – она поглядела вдаль, мечтательно сощурив голубые глаза. Действительно ведь жалела, что безжалостное расстояние помешало ей погладить по лапам пролетающее мимо чудовище. Кто угодно тут же замурчал бы в ответ на ласку, сворачиваясь послушным клубком возле ее ног, но только не дракон. Им просто нельзя было доверять. Совершенно.
– Жалко, что ты его не видел, – Зереф заставил себя неуверенно кивнуть, изображая слабое подобие улыбки. Секунду назад он панически боялся ее потерять; страх отступил, но не исчез до конца, продолжая обнимать сердце железными когтями.
Лисанна небрежно смахнула настойчиво лезущие в глаза светлые пряди – она то и дело порывалась взять в руки ножницы и подровнять успевшие отрасти волосы, но он каждый раз ее отговаривал – и озабоченно нахмурилась. Зереф надеялся, она не заметит его сбившегося дыхания или никак не желающего испаряться беспокойства. Видимо, напрасно.
– Ты все же их боишься, да? – она и сама прекрасно знала ответ на свой вопрос: он неоднократно пытался объяснить ей, насколько они опасны, и часто, тяжело дыша, вскакивал по ночам, пытаясь отогнать пригрезившееся видение – окровавленное тело в когтистой лапе.
Кончики пальцев осторожно тронули его плечо.
– Смотри, – она растерянно улыбнулась и резво отскочила в сторону, падая на колени. Ослепительное сияние на секунду скрыло ее от его любопытного взгляда. А когда пропало – перед ним словно вырос еще один сугроб. Только розовая клякса носа выдавала ее с головой, да полу прикрытые в хитром прищуре глаза по-прежнему напоминали крошечные осколки неба.
Лисанна насмешливо фыркнула, обдав его облачком пара из похожих на две запятые ноздрей, и подпрыгнула, расправив широкие крылья. Поднявшие ее в воздух воздушные потоки подхватили и снег, слегка притоптанный мягкими лапами – тот закружился вокруг него вместе с ней, присыпал серебристую шерсть. Зереф торопливо повернул голову, опасаясь пропустить какой-нибудь затейливый пируэт, и счастливо засмеялся. Драконы не бывают такими маленькими и пушистыми, они не гоняются за собственным хвостом, украшенным затейливой кисточкой, и не ныряют с разбега в показавшийся привлекательным сугроб – гораздо больше она походила на кошку, отрастившую крылья волей легкого недоразумения.
– Не бойся больше.
– Не буду.
Ветер осторожно наигрывал свою мелодию на батарее украшающих елку колокольчиков и перебирал завязанные причудливыми узлами разноцветные ленты. Страх исчез, растворился в едва слышном звоне и хриплом дыхании. Страха больше не было.
***
Низкий басовитый рокот заполнял все вокруг. Земля содрогалась от следующих один за другим мощных ударов. Зереф третьи сутки не спал. И почти неделю не выходил из дома.
Старая мебель оказалась сдвинута к стенам – не так уж и много ее и было – чтобы освободить центр единственной комнаты. Начерченные углем руны переплетались на полу, составляя странные узоры и слова на никому неизвестных языках, сворачивались спиралью и ощетинивались иглами. Только по-прежнему не работали. Не отзывались вписанные в фигуру знаки всех известных ему стихий, не желали наполнять комнату магическим светом, оставаясь мертвым узором экзотических линий. Зереф то и дело вскакивал и, стирая рукой показавшиеся неправильными места, вписывал новые руны на место исчезнувших. Не помогало. От угля рукав плаща казался черным, но результата так и не было. Кристаллы, хранящие в себе жар драконьего сердца, равнодушно наблюдали за его мучениями, пролеживая бока на покрытых пылью полках.
В дверь тихо и осторожно постучали. Зереф напрягся: Акнология никогда не утруждал себя условностями вроде стука, а больше к нему просто некому было зайти.
На пороге стояла девушка. Ее короткие светлые волосы были покрыты ровным слоем золы и пепла, бежевое платье с узором из широкий синих полос порвано в нескольких местах, а в глазах стояли слезы. Обычная картина для этого времени, на любой дороге королевства можно встретить точно такую же: все вокруг третий день полнилось низким басовитым рокотом, и далекий горизонт был затянут дымом пожарищ. Только вот отпечатки, оставленные ее босыми ступнями на тонком покрове недавно выпавшего снега, начинались в метре от его порога.
Зереф удивленно моргнул – он еще ни разу не видел, чтобы беженцы возникали буквально из ниоткуда – и посторонился, пропуская гостью в дом.
Войдя, она замерла у очерченного в центре комнаты круга и уставилась на вписанные в него символы со странной смесью ужаса и отвращения. Слеза, скатившаяся по ее щеке, упала в переплетение линий, размывая одну из тонких границ – знак огня превратился в бессмысленный набор черт. Зереф не успел возмутиться по этому поводу.
– Сотри их. Пожалуйста, – попросила она тихим безжизненным голосом. Таким тихим, что сказанные ею слова совсем потерялись в шуме отдаленного сражения – только по губам и можно было прочесть. И добавила уже уверенней и громче: – Если ты поможешь Акнологии, Король драконов убьет всех моих друзей.
Зереф отступил назад, задев локтем дремавшую на серванте чашку. Та неуверенно покачнулась, на секунду замерев на самом краю, и все же упала – он не обратил на это внимания. Мысли метались, лихорадочно перескакивая с одного на другое, и отказывались выстраиваться в стройную систему. В точности так же, как это уже который день делали руны.
Он порывался рассказать ей все разом. Что он не знает, совершенно не знает, что из этого всего в итоге получится; ему страшно и хочется оставить все как есть, ничего не меняя. Что он каждый день просыпается с одной-единственной мечтой: навсегда избавиться от пугающих фигур в небе, утащивших однажды родителей и двух старших братьев. Что ей не о чем горевать: он расскажет, обязательно расскажет Акнологии о ее беде, и тот защитит ее и ее близких от кого угодно, даже от Короля драконов. Что у драконов вообще не было никакого короля: твари попросту неспособны были друг с другом договориться.
Он видел ее в первый раз. Ему страшно хотелось ей все рассказать, потому что больше было некому, а она, казалось, отлично умела слушать.
Мысли толпились в голове, отталкивая друг друга, и Зереф не знал, с чего начать.
Она его опередила:
– Меня зовут Лисанна, и я маг гильдии Фейри тейл…
Его мир неоднократно трещал по швам, переворачивался с ног на голову и снова восстанавливал хрупкое равновесие. Как в тот день, когда погибли родители. Или в тот, когда ненависть собралась вокруг него, окрашивая в черный выдыхаемый воздух, и впервые отняла чью-то жизнь. Или тогда, когда он впервые встретил Акнологию…
Она начала говорить, монотонно и медленно, старательно не отрывая глаз от змеящихся по полу узоров, и его мир попросту рассыпался вдребезги: подобные вещи не могли в нем существовать.
…Война, закончившаяся их победой. Спокойная жизнь, в которой не было места жалкой кучке уцелевших драконов, вынужденных скрываться в самых отдаленных уголках Фиоре…
…Кошмарные твари, вызванные к жизни черной магией, его магией. Матери, пугающие его именем непослушных детей…
…Увенчанная цветами столица – самый красивый город, о каком он когда-либо слышал, содрогающаяся от тяжелой поступи Короля драконов…
…Акнология, оставивший в прошлом привычку охотится за гладко стесанными камешками, являющими собой квинтэссенцию магии дракона. Акнология, считающий, что человеческое сердце гораздо приятней на вкус…
…Врата Затмения – дорога в один конец через пространство и время…
…Лисанна…
Ткань плаща полностью почернела. Спирали и линии, увитые пересекающимися знаками стихий, давно уже превратились в грязные разводы, но ему казалось: рисунок навечно въелся в доски пола – не оттереть.
Он так и не смог придумать, что ей на это ответить, просто принялся сбрасывать на пол никогда не остывающие кристаллы, разложенные на пыльных полках. Силился разбить из вдребезги – и не мог. Плащ превратился в измазанные углем лохмотья, не справившись с то и дело цепляющими его гроздями, ладони украсились десятком сорванных мозолей, а рисунок на полу расплылся и потерял очертания – он этого всего не видел, не мог увидеть сквозь застилающую глаза пелену слез.
Все вокруг полнилось низким басовитым гулом, земля содрогалась от тяжелых ударов, а она по-прежнему роняла слова тихо-тихо…
Но он услышал.
– Все будет хорошо. Теперь – будет.
***
Вечер был наполнен кокетливой домашней тишиной, той самой, уютно сосуществующей с мелкими шорохами и звуками. Потрескиванием сгорающих в камине дров, скрипом половиц – по ним словно крался кто-то невидимый – и посвистыванием ветра, сворачивающегося на ночь в покосившейся кирпичной трубе.
Вечер был наполнен тишиной. И ее рассказами. Лисанна сидела на кушетке, обхватив руками колени, и, мечтательно глядя на устроившийся в вазе букет еловых ветвей, вспоминала самые занимательные сказки из имеющихся у нее в запасе. Перед его глазами проносились лица людей, которые он никогда не видел, но которые уже успели стать ему родными – он знал про них, оставшихся в далеком-далеком будущем, больше, чем про собственных соседей, живущих всего в паре километров к северу. Потому что она, надежно пойманная в ловушку беспощадного времени, скучала по ним.
– Все драгонслееры совсем не переносят транспорт, представляешь? Бедные Нацу с Гаджилом чуть не умерли на этой повозке...
– Сестренка Мира пела мне эту песню в детстве…
– Может быть, теперь Люси допишет свой роман…
– А Джувии кажется, что все вокруг мечтают выйти замуж за Грея…
Она едва заметно улыбалась, перебирая драгоценные воспоминания, и что-то неприятное скребло под ложечкой, словно свора черных котов проверяла душу Зерефа на прочность. Это ведь он разрушил мир, который ей был так дорог. Это из-за него она теперь не может туда вернуться.
Потом Лисанна внезапно вспоминала, что они так и не слепили вчера снеговика, и размяв затекшие плечи, опрометью кидалась во двор, не забыв и его за собой потянуть. И Зереф забывал, что еще минуту назад его что-то беспокоило, молчаливо радуясь, что она появилась в его покрытом снегом настоящем.
~Продолжение следует.~